автор: Инна Дулькина, журналист, переводчик.
В истории Антоновой поражает, как одинока она была в своём несчастье. Как деликатно скрывала, что ее сын с особенностями развития. "Это никого не касается. Когда умру, спрошу бога, за что он так меня наказал". Потрясает, как и она сама - и все общество, все окружение - были убеждены, что такого сына можно только прятать, с ним нельзя прийти на открытие выставки, им нельзя гордиться.
Радоваться - скромно, тайно, в узком кругу. На людях же следует демонстрировать только достижения. Успехи. Победы. Ровную спину. А все остальное держать в себе. Проживать изнутри. Страдать, конечно же, потому что это единственное, что ждёт общество от матери необычного ребёнка.
Это все, естественно, не в осуждение И. А.-скорее, в осуждение нам, когда мы пишем: о, какое горе, какая трагедия, она каждый вечер возвращалась домой к своему больному сыну. Естественно, ведь дети должны быть исключительно здоровы, милы, талантливы - чтобы их можно было показывать окружающим. Иначе - трагедия.
Что происходит, если вдруг такая мать перестаёт рыдать, надевает на ребёнка модную одежду (а не что-то сиротское) и идёт с ним, например, в ресторан - и ещё и требует, чтобы ей установили пандусы и открыли туалеты, - мы хорошо видим на примере Коли и Лиды Мониавы. Ими тут же начинают интересоваться опека, госнаркоконтроль и неравнодушные граждане.
Лида же сама говорит в интервью, хорошо помогают, когда жалуешься. Позволить себе радоваться жизни тот, "кого бог наказал" не может. Он должен кручиниться и терзаться - и только в этом случае рассчитывать на поддержку.
Хочется, чтобы это требование страдать исчезло навсегда, чтобы оно расстаяло в грязную лужицу, которое можно было бы вытереть тряпкой. Чтобы на место "ой, бедный мальчик, бедная девочка, бедные родители" пришло бы "да, люди бывают разными, у них могут быть разные тела, реакции, способы взаимодействия с миром - но каждый ценен, каждый важен и никто не рождается для страдания. Все - только для радости".