Андрей Демидов, историк и профсоюзный активист, недавно перебравшийся с семьей во Францию, рассказывает о своем новом профессиональном опыте - работе на почтее. Редакция приводит заметку Андрея в ее авторской версии; как вы помните, взгляды публикуемых авторов могут не совпадать с позицией редакции.
В прошедшем году началась (и пока продолжается) важная страница моей биографии. Начал работать на почте. Как шутит мой французский друг – «Добро пожаловать в ряды сознательного французского пролетариата».
Шутки шутками, но опыт интересный. Я работаю на крупном грузовом терминале на окраине Парижа. По сути это большой ангар, к которому с одной стороны подъезжают груженые посылками грузовики, а с другой - грузовики порожние, забирающие уже отсортированные посылки. Между этими двумя крайними точками – набитое людьми и механизмами пространство.
Рабочий день длится семь с половиной часов, из них полчаса – обеденный перерыв. Работа физическая, но не то чтобы очень тяжелая. Все более или менее физически затратные процессы механизированы. Каждые два часа предписано менять рабочее место, чтобы снизить монотонность и падение темпа труда. И тем не менее, сильно ощущается усталость именно от однообразности труда, его нетворческого характера. После смены голова уже не очень хочет работать, в ней как бы отложилось в виде шлака каждое движение, которые ты совершал несколько часов с монотонностью автомата. Могу теперь представить, что делается с психикой человека на конвейерном производстве, где мелкую операцию приходится повторять изо дня в день в течение всей смены.
ПУТИНО- ИЛИ РУСОФИЛИЯ.
Так или иначе, отныне общаюсь я с тем самым «глубинным народом», который Макрон, очевидно, не понимает так же глубоко, как Путин – свой. Однако народ этот Путина любит, но только в пику своему президенту, который, по их мнению, является марионеткой американцев. Популярны также среди них взгляды, что Макрон – президент богатых. Чтобы доказать, что Путин – такой же ставленник богатых, мне было бы достаточно привести данные о минимальной зарплате в РФ в сравнении с ценами или динамику роста числа российских миллиардеров и их состояний, но мне жаль разбивать их наивную веру, что не все начальники – сволочи. Пока отмалчиваюсь.
К русским (в моем лице) отношение хорошее не только из-за Путина, но потому что СССР внес решающий вклад в победу над нацизмом. "Смотри-ка, у нас русские есть" – говорит один из работяг другому, увидев мою фамилию в списке смены. "Теперь американцы, наверное скоро появятся", – подыгрывает второй. Чувствуется, что перспектива видеть свою почту ареной битвы двух сверхдержав их забавляют. Смеются. Вообще, после двух недель совместной работы многие уже в курсе, что я – иностранец. Таких свежих мигрантов как я, с нетвердым французским, тут больше нет.
УЛЫБАЙТЕСЬ.
Поражает русского человека уровень бытовой вежливости во Франции. Создав вам малейшую помеху, француз тут же извинится, а при любой возможности оказать вам малейшую услугу сопроводит ее самой лучезарной из своих улыбок. Есть мнение, что все это буржуазное лицемерие. Я и сам думал, что французские пролетарии на работе и в курилке разговаривают матом. Но нет, все так же вежливы и доброжелательны. Придерживают дверь, улыбаются, спрашивают – все ли в порядке? И это не просто формальность, если есть сомнения, настойчиво переспрашивают.
За все время работы ссор, с криком, видел всего две. Один раз поспорили два работяги, второй – подчиненный орал на начальника. В том и в другом случае, конфликты быстро затухли, ибо воспринимаются как экстремальное событие. Мне кажется, доброжелательность здесь что-то вроде мытья рук перед едой и после туалета - средство социальной гигиены.
УСЛОВИЯ И КУЛЬТУРА ТРУДА.
Продолжительность рабочей недели во Франции установлена на уровне 35 часов в неделю. Одна из самых коротких в мире. В России, как известно, нормальная продолжительность рабочей недели – 40 часов. При этом фактическая средняя продолжительность годовой работы российского рабочего по данным НИИ труда в 2018 году составила 1978 часов. У французов – на 500 часов меньше. Однако производительность труда во Франции в 3 раза выше. Причин я увидел несколько.
Во-первых, механизация. Там где, в России потребуются усилия нескольких рабочих, французский работник воспользуется каким-нибудь механизмом или машиной. Причина лежит на поверхности – стоимость рабочей силы. В России минимальная зарплата – чуть больше 150 евро в месяц «чистыми», во Франции – около 1200 евро.
Кроме того, нормы охраны труда во Франции пока еще хорошо защищают рабочего на производстве. В случае производственной травмы работодателю придется раскошелиться.
Квалифицированный работник себе цену знает и компенсировать собой экономию хозяина на технике не захочет. Может и до забастовки дойти.
Кроме технической оснащенности имеет значение и отношение к труду самих работников. С работы уходят строго по звонку (справедливости ради, иногда приходилось видеть и другие примеры, но в таком случае шла дополнительная оплата за сверхурочные), но в рабочее время перекуры не предусмотрены. В туалет – в «перемены» между двухчасовыми рабочими сессиями. Темп поддерживается достаточно высокий, и хотя мастера (бригадиры) ненавязчиво, но постоянно контролируют ситуацию, сдается мне, что дело еще и в трудовой этике, привитой поколениями. Французы - добросовестные и даже отчасти педантичные работники. Что не мешает (а может быть, и предполагает) способность, если надо, забастовать всерьез и надолго.
ОТНОШЕНИЯ К НАЧАЛЬСТВУ, ВЛАСТЯМ И ПРОФСОЮЗАМ.
Поведение начальства, на мой, сформировавшийся в российских реалиях, взгляд выглядит несколько запанибратским. Если начальник женщина, может со старым, хорошо ей знакомым рабочим, и расцеловаться. Но французы вообще, на взгляд русского, много целуются )))
Бригадир может в любой момент встать рядом и помочь ликвидировать экстремальный наплыв посылок, которые ты не успеваешь отсортировать. Это не считается чем-то из ряда вон выходящим и воспринимается не только как забота о производстве, но и как взаимопомощь. Вышестоящие начальники бывают разные, но иногда директор лично приглашает откушать в обеденный перерыв пиццы во имя прошедшего дня рождения. Конфликт интересов с профсоюзом у дирекции, конечно, есть, но при этом никто не препятствует профсоюзу проводить свою агитацию, а на утренней планерке председателю профсоюза по его запросу дается слово.
При этом членство в профсоюзах падает, прежде всего, по причине того, что частные компании, на которые при приватизации была разбита Почта Франции, активно замещают работников на постоянных контрактах работниками временными (как я) или и вовсе нелегалами, которых компании-посредники нанимают на один день. Как говорится, ничего личного, просто бизнес.
Что касается отношения к власти в целом, то французский рабочий класс – наименее лояльный властям слой общества. Тут личные наблюдения только подтверждают данные соцопросов. Не любят власть за растущее ее стараниями социальное неравенство, за высокомерие и, зачастую, некомпетентность; не любят потому, что это «мы», а там - «они» (хотите назвать это классовым самосознанием, называйте). Потому, что жизнь с каждым годом становится все дороже, а покупательная способность зарплаты – меньше.
При этом далеко не все голосуют за левых, многие – за Ле Пен. Миграционный вопрос волнует их не в культурном плане, как интеллигенцию и пенсионеров, а, скорее, экономически. Рабочие со стажем видят, как деградирует сфера труда, где все больше мест занимают работники с птичьими правами (и да, как правило, это недавние иностранцы), как все хуже становится с медициной и образованием. И возникает впечатление, что виноваты мигранты. Зачем соглашаются работать без прав и за гроши, зачем на них, приезжающих во все большем количестве, тратится скудеющий социальный пирог? Можно пенять на неспособность отвлечься от частностей и увидеть законы капитализма, и левые, да и профсоюзы много делают, чтобы эту рознь искоренить, но факт остается фактом.
РЕЗЮМИРУЮ.
Перековка интеллигента в пролетария идет нелегко. Тянет к прежнему. Преподавание пока осталось в виде хобби очно по субботам и по скайпу в свободное от работы время. Но мой внутренний, а также семейный социологи шепчут: включенное наблюдение - это прекрасно. В отличие от иных «политолухов» и журналистов, выдумывающих «простой народ», сидя перед компьютером в социальных сетях, я с этим предметом теперь знаком очно и многосторонне. Будем продолжать.