На третью декаду января пришлось окончание нескольких значительных выставок в Париже. Откладывать и дальше встречу с прекрасным в ожидании самого-пресамого удобного момента было уже некуда, поэтому вслед за субботне-вечерним Магриттом у меня последовал воскресно-утренний Рембрандт.
Первое, что бросилось в глаза - публика, другая, не магриттовская, более буржуазная. Средний возраст посетителей лет на 20 старше тех, кого я видела накануне в Помпиду. Хотя были среди них и очень молодые посетители, по всей видимости, студенты. Возле портрета Саскии в образе Флоры, привезенной из Эрмитажа, я заслушалась их откровениями о том, как бы обоим хотелось посетить Россию, но что туда имеет смысл ехать только в сопровождении человека, владеющего русским, поскольку ни в Москве, ни в Петербурге никто по-английски не говорит... Этот диалог вызвал мою долгую неуместную улыбку перед портретом первой жены Рембрандта, ушедшей из жизни в возрасте 30 лет.
Второй момент, бросившийся в глаза - рамы для картин Рембрандта. Листая альбомы художника или знакомясь с его творчество по электронным каталогам, редко представляется возможность увидеть картину в ее обрамлении. А, между тем, старые рамы подчеркивают психологизм рембрандтовских шедевров. Я специально сфотографировала несколько картин на выставке, чтобы в кадр попали и рамы. Какой контраст между сокровенными, исповедальными откровениями полотен Рембрандта и портретами, написанными кистью его современников, но лишенными его психологизма. Такие портреты можно увидеть на первом этаже музея Жакмар-Андре, в стенах которого (этажом выше) и выставлялись картины Рембрандта. Помпезные, массивные золоченые рамы «современников» словно бы вступают в конкуренцию с изображением на полотнах. Этого искусственного соперничества нет и в помине в обрамлении картин Рембрандта, оно там неуместно.
Третий момент - очередь, по меньшей мере полутора-двухчасовая у входа в музей. Это, конечно, не масштаб Серова с пятичасовыми ожиданиями на морозе, но, учитывая, что в Париже последнюю неделю стоят минусовые температуры, это тоже, своего рода, рекорд.
В-четвертых, поразило число трагических событий в биографии Рембрандта. Первая его жена, Саския, ушла из жизни в 30 лет, вторая умерла от чумы. Ранняя смерть троих детей, продажа дома за долги, банкротство, смерть любимого сына Титуса, а под конец жизни – нищета и захоронение в безымянной могиле... С этой чередой тяжелых ударов в биографии Рембрандта знакомишься в начале выставки, а после начинается непосредственная встреча с художником... Перед многими полотнами было желание задержаться на пару часов даже не столько ради того, чтобы разглядеть все детали, но чтобы узнать конец повести, которая угадывалась в обилии психологических черт, чтобы дослушать мелодию, звучащую в череде штрихов и оттенков...
Выставка получилась камерная, интимная, сокровенная, личная. Залы маленькие, если не сказать крошечные, поток людей на грани допустимого, а вместе с тем - тишина, напряженный интерес и обилие посетителей, которое не препятствовало встрече с шедеврами.
Пятым моментом, привлекшим мое внимание, был показ двух коротких фильмов, посвященных Рембрандту. Первый - о том, каким образом художник использовал специальную подсветку и зеркало при создании автопортретов. Большая часть лица при этом оставалась затемненной, что шло вразрез с канонами того времени.
Другой фильм рассказывает о том, как с помощью компьютерных технологий был "написан" новый портрет "кисти Рембрандта». Для его создания был проанализирован большой объем полотен художника с целью выявить некий типичный образ: мужчина европейского типа в возрасте около 30-40 лет, голова повернута несколько вправо, одет в темные одежды с белым воротником, портрет написан в затемненных, «смуглых» тонах. Были проанализированы пропорции лиц на портретах Рембрандта: расстояние между глазами, носом, ртом, более 60 параметров только для анализа лиц. Была принята во внимание и объемность полотен художника: изображение не должно было быть плоским. Введя все эти данные в компьютер, был получен портрет, который вполне можно было бы принять за еще неизвестный шедевр Рембрандта...
Спускаюсь по лестнице со второго этажа на первый и вновь попадаю в царство золоченых рам и обтянутых шелком стен. Каждый раз, когда я оказываюсь в подобных интерьерах (Версальский дворец, Большой Трианон и т. д.), мне невольно хочется сбежать оттуда (пусть только понарошку или мысленно). Мне не хватает в этих декорациях ощущения живого присутствия. Взгляд невольно начинает скользить в поисках каких-то аутентичных деталей, укрывшихся от зоркого взгляда реставратора.
Я разглядываю щербинки на паркете, размышляя о том, каким он мог быть в ту эпоху и что еще сохранилось от той поры. Или запрокидываю голову и изучаю потолок. Еще один тайный способ "сбежать" - полюбоваться видом из окна. По правде сказать, потолки в музее Жакмар-Андре (на втором этаже) оказались на редкость достойны внимания. Мне очень пришлись по душе и три итальянских зала, расположившиеся по соседству с Рембрандтом. Экспозиция итальянского искусства в музее постоянная, на нее можно прийти полюбоваться в любой удобный для этого день.
Ольга Заикина